Растущий внешний долг, стагнация экономики, социальные протесты и сепаратизм окраин… Если бы цены на нефть за последние 10 лет не выросли, то сегодняшний день России вполне мог бы быть таким. Чем опасен баррель, ставший национальной идеей?

«Черным золотом» нефть стала в 1970-х. С 1972 по 1974 год нефтяные цены выросли с $3 до 12 за баррель. Приток нефтедолларов позволил советскому правительству решить многие насущные проблемы. Однако, достигнув к 1985 году $39 за баррель, цены на нефть поползли вниз. И в мире найдется немало историков и экономистов, убежденных в том, что результатом этого процесса стал, ни больше ни меньше, крах мировой социалистической системы.
В последующие пятнадцать лет цены на нефть колебались в диапазоне $15–20 за баррель. В кризисном для всей мировой экономики 1998 году стоимость «черного золота» и вовсе рухнула до $12,76. Экспорт сырьевых ресурсов по-прежнему оставался основным источником дохода России, однако выручаемых от продажи нефти средств едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами.

Смешанный характер
После 11 сентября 2001 года цены на нефть решительно поползли вверх: участники рынка испугались, что военные действия американцев приведут к сокращению добычи или введению арабскими странами нефтяного эмбарго, и в мире возникнет новый нефтяной кризис. Сохраняющаяся в мире геополитическая напряженность продолжает подстегивать эти страхи. В результате с середины 2001 по начало 2008 года стоимость барреля нефти выросла в четыре раза.
Казалось бы, в этих условиях истинными хозяевами России должны были стать те, кто в середине 1990-х годов в результате залоговых аукционов стали собственниками крупнейших предприятий отечественной «нефтянки». Однако этой опасности удалось избежать, проведя своего рода «показательный процесс» над владельцем нефтяной компании ЮКОС Михаилом Ходорковским, чересчур активно инвестировавшим доходы от продажи нефти в российскую политику.

ЮКОС, капитализация которого к середине 2003 года оценивалась в $38,5 миллиардов, был распродан за долги, причем большая часть его активов оказалась под контролем государственных компаний. В общей же сложности к началу 2008 года государство получило контроль над несколькими десятками крупных компаний, главным образом в газовой и нефтяной отраслях с совокупной выручкой $283 миллиарда.

Впрочем, Вячеслав Никонов, президент фонда «Политика», считает, что особой концентрации нефтедобывающей отрасли в руках государства не происходит. «Существует немало частных нефтяных компаний. Так что нефтяной сектор в России имеет смешанный характер. В этом смысле мы представляем собой переходную модель: частные нефтяные компании характерны для англосаксонских стран. В остальном мире нефтяная отрасль находится в руках государства».

Нефть как идея

Распрощавшись с унизительным званием страны «третьего мира», который упорно навязывали ей в 1990-х, Россия вновь претендует на сакральный статус «третьего Рима». Причем на этот раз державное величие сконцентрировано не в ракетах и балете, а в нефти и газе, а называется всё это имперское великолепие «энергетической сверхдержавой».

Национальная идея, которую тщетно пытались сконструировать при Ельцине, выкристаллизовалась с предельной четкостью: «$100 за баррель». Густая маслянистая жидкость со специфическим запахом стала культурным феноменом. «Нефть пошла, хей! Жизнь — за*бись!» — поет самый скандальный российский рок-музыкант Сергей Шнуров. «И нужно петь про нефть. / Мне не понять эту радость»,— притворно сетует побитый молью гуру БГ, водящий дружбу с идеологом «суверенной демократии» Владиславом Сурковым. А в предпоследней книге Виктора Пелевина, наверное самого выдающегося на сегодняшний день российского социального философа, волки-оборотни из ФСБ с помощью древней магии «выжимают» нефть из обескровленных месторождений.

Кстати, складывается впечатление, что баррель нефти сегодня вполне может претендовать на статус новой российской валюты, жидкой по своему агрегатному состоянию, но в то же время парадоксально твердой по сравнению с тем же долларом. Кстати, в пересчете на эту новую валюту гораздо симпатичнее выглядят российские цены. К примеру, квадратный метр жилья в Москве будет стоить всего 40 баррелей. Правда, и средняя пенсия покажется больно скромной — меньше чем 1 баррель.

Особенности национального чуда
Рекордные цены на нефть позволили России досрочно рассчитаться с внешними долгами. На 1 февраля 2008 года объем золотовалютных резервов достиг $483,225 миллиардов. В стране заметно вырос уровень жизни. Отдельные ручейки, ответвившиеся от мощных финансовых потоков, добрались даже до образования и здравоохранения. В умах людей прочно обосновалось плотное и розовощекое слово «стабильность».

Примечательно, что «русское экономическое чудо», в отличие от японского или, скажем, немецкого, в первую очередь именно что «чудо». Речь здесь идет о чистой удаче, не оскверненной пошлостями вроде технических инноваций, роста производительности труда и экономических стратегий.

Хотя Алексей Чадаев, член Общественной палаты РФ, автор книги «Путин: его идеология», напротив, убежден, что экономика России достигла бы высот и без резкого роста цен на нефть: «Думаю, что это влияние было не таким уж определяющим, как многие думают. Дело в том, что рост цен на нефть наложился на процесс восстановления после катастрофы 1989–1993 годов. И во многом это было конфликтное наложение. Мы все видели, как выглядела в то время российская экономика. Мы любой ценой пытались затащить западные деньги. Давали инвесторам немыслимые налоговые льготы. Эта экономика была во многом несамостоятельной».

Российские власти в 2004 году создали так называемый Стабилизационный фонд, своего рода «заначку» на черный день — день, когда «черное золото» перестанет приносить баснословные доходы в государственный бюджет. На 1 января 2008 года объем средств, накопленных в Стабфонде, составил $156,81 миллиарда. Недавно он был разделен на две части: Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (ФНБ). Средства Резервного фонда вкладываются в западные ценные бумаги (доходность которых, к слову, составляет всего 2,5–3% годовых). Средства ФНБ используются для затыкания дыр в бюджете Пенсионного фонда РФ. Вкладывать нефтедоллары в развитие отечественной экономики и обновление инфраструктуры государство не спешит.

Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, уверен, что «нефтедоллары» используются с предельной неэффективностью: «Они замораживаются в бюджете, а значительная их часть уходит на модернизацию международных конкурентов — США и Евросоюза. При этом часть средств вкладывается в высокорискованные ценные бумаги вроде американских ипотечных облигаций».

Северная труба

Сидение на «нефтяной игле» предполагает не только «нефтяную эйфорию» от притока нефтедолларов, но и «нефтяную ломку» от их длительного отсутствия. Достаточно вспомнить печальный пример Советского Союза. Впрочем, даже в том случае, если резкого падения курса барреля в ближайшее время не произойдет, далеко не факт, что насладиться «нефтяными сливками» в будущем доведется именно России.

«Правительство России обозначается в современном китайском языке четырьмя иероглифами: «временный, быстротечный», «начальник», «труба, нефтепровод», «север». Сейчас в Китае дожидаются момента, когда временная администрация северной трубы снизит численность населения прилегающих территорий до пятидесяти миллионов человек, после чего великое учение о пути Дао придет наконец на бескрайние просторы Евразии в полном объеме»,— едко, что твой Гоголь и Салтыков-Щедрин, иронизирует Виктор Пелевин.

Возможно, как это часто бывает с писателями, он недалек от истины. В любом случае, избежать реализации этого неприятного сценария Россия может только одним способом: обзаведясь новой национальной идеей, неисчерпаемой, в отличие от нефти, и включающей в себя хоть какую-то «добавочную стоимость» сверх пресловутых «$100 за баррель».

Макс Андреев

Источник